В апреле 2016 года начались новые раскопки в Высоко-Петровском монастыре  Москвы. Они необходимы для проекта предстоящей реконструкции (институт «Спецпроектреставрация» МК РФ) и проводятся при содействии Департамента культурного наследия города Москвы и властей монастыря, по договору с ООО «Археологические изыскания в строительстве».

Эти работы новые: предыдущий период исследований, также связанный с реставрацией, закончился здесь в середине 1980-х годов, дав исключительные результаты. Было установлено, что известный собор-октоконх на 200 лет старше: исследования реставратора Б.П. Дедушенко, подтвержденные раскопками галерей и крылец здания (Л. Беляев), доказали, что храм принадлежит русско-итальянскому периоду строительства (1510-е годы), а не «нарышкинскому» времени (1680-1690-е  годы), как полагали историки архитектуры в ХХ веке.

Важным результатом стало тогда открытие в монастыре слоев XV-XVI веков и хорошо сохранившихся участков кладбища того же периода, на которых плиты лежали in situ.

Первый же небольшой раскоп 2016 г. подтвердил перспективность изучения монастырского некрополя, позволив сделать ряд наблюдений, важных и для истории кладбищ, и монастырского строительства Московской Руси в целом.

На этих кладбищах время от времени встречаются надгробные плиты, оформленные не так, как следует ожидать, исходя из проставленной на них даты. Так, надгробие Елены Девочкиной – первой игуменьи Новодевичьего монастыря, умершей в 1547 году, судя по оформлению и палеографии, изготовлено в первой половине XVII века; в XVII в. нарезана и плита И.М. Воротынского (+ 1535 г.) в Троице-Сергиевой Лавре; другие оформлялись с еще большими разрывами. В том же Высоко-Петровском монастыре в 1980-х гг. найдена плита с датой 1499 или 1510 год, оформленная в стиле надгробий 1530-1560-х годов (она принадлежала иноку Сергею, сыну Аврамову, см. РСН, 1996. ВПм-4). Тогда же было указано на несоответствие дат и высказана мысль о вторичном характере плиты.

Однако до сих пор предположения об асинхронности содержания погребальных надписей с надгробными камнями не были подтверждены натурными наблюдениями. Находка 2016 года дала, наконец, прямое доказательство. К юго-востоку от алтаря монастырского собора обнаружены два надгробных камня, лежащие строго один на другом in situ (даже их более поздние повреждения невольно совпали).

Верхняя плита относится к эпохе Ивана Грозного, а нижняя, судя по орнаменту и небольшой толщине – не позднее, чем к правлению Василия III. Великолепно выполненная надпись декоративным уставом сохранилась полностью и подтверждает это: «Лет[а] 1512 месяца июля 31 дня преставился раб Божий инок Федосий Исаков сын Окулинин волоченин на память святого праведного Евдокима».

Совершенно такой же текст, но выполненный ранней вязью, нанесен и на верхнюю плиту. Несомненно, обе плиты положены над одним покойным, причем вторая, видимо, с целью продлить память о нем и отметить его могилу более свежим камнем взамен потрескавшегося.

Интересно, что рядом обнаружены переотложенные фрагменты третьего, хуже сохранившегося, камня, на которых, несмотря на большие утраты, уцелело имя погребенного: Епифаний. Он умер в тот же день, что и Феодосий, 31 июля, на память преподобного Евдокима, что также указано. Вероятность того, что это день иного, чем 1512, года исчезающее мала, тем паче, что тип орнамента, манера располагать надпись не поперек плиты, а вдоль, и палеография абсолютно идентичны плите инока Феодосия. Интересно, что и для плиты Епифания есть соответствующий ей по тексту более поздний вариант: при работах 1980-х годов была найдена во вторичном использовании часть изголовья с упоминанием «инока Епифания» и датой 31 июля 1512 (или 1519) год (РСН, 1996. ВПм-5).

В будущем предстоит заняться вопросом, какое событие (пожар? война?) могло причинить в 1512 году смерть одновременно двум инокам (родственникам?), плиты которых были позже переоформлены, видимо, также одновременно (во всяком случае, в одном стиле). До сих пор нам не приходилось сталкиваться с массовыми переоформлениями плит на кладбищах XVI-XVII веков, хотя в истории христианства такие акции известны (интересны совпадения палеографических деталей, так, буквы «есть» вписаны в «слово» и у Сергея Абрамова, и у Феодосия Окулинина).

Стоит вернуться к надгробию Феодосия, у которого есть еще одна черта, до сих пор не встречавшаяся на кладбищах XVI века: под левым углом изголовья стояла опора. Ею служил вторично использованный тесаный камень в виде капители или базы маленькой колонны (ствол обломлен), от темплона или небольшого проема. Капитель перевернута и поставлена на фрагмент вторично использованной плоской плиты. Вероятно, подставки имелись и под другими углами (они утрачены), что необычно: надгробные памятники, поставленные на ножки, хорошо известны только c XVIII века, в московской традиции это единственный случай.

О чем говорит такая деталь, кроме как об особенном внимании к плите Феодосия? О том, что в момент погребения инока в монастыре уже велось каменное строительство, в ходе которого и была вытесана колонка, от которой откололась капитель – представить, что ее откуда-то везли специально, трудно. Таким строительством, вероятно, следует считать работы по возведению собора, сведения о закладке которого не позднее 1514 года восходят к известному «списку Алевиза Фрязина нового» - перечню заложенных им в Москве церквей. Таким образом, лишний раз подтверждается предположение о том, что список 1514 года – сводный, в нем перечислены все заложенные в разные годы храмы. Что касается первого каменного собора, восьмилепесткового храма во имя Петра Митрополита, то мы получаем уточняющую дату: работы на нем начались не позднее 1512 года. Тип обнаруженной капители в Москве до сих пор не встречался: она очень проста и украшена только угловыми «акротириями» и выступающими кружками между ними. Но именно это делает ее интересной: подобные примитивные капители типичны для итальянского рядового строительства XV-XVI веков, и представить, что это работа одного из провинциальных «пичапедре», каменотесов-итальянцев, служивших Ивану III и его сыну Василию, сравнительно легко. Отметим, что и подставки-ножки для плит, и надписи вдоль, а не поперек надгробий – черты, характерные для европейской традиции погребений эпохи Готики и Ренессанса, для Московии они нетипичны.

Есть и еще нити, которые могут вывести к новой информации. Вполне вероятна какая-то связь иноков Епифания и Феодосия со строительством собора в монастыре (донаторы? мастера?). Следует обратить внимание на происхождение инока Феодосия из Волочка – вероятно, Вышнего Волочка («волочане» – редкая форма, известная по Смоленской грамоте 1229 года и договору Твери с Новгородом 1301/1302 года), но, возможно, и Волока Славенского или Волоколамска (тут стоит задуматься о связи с Иосифо-Волоцким монастырем и строительством там).

Думаю, мы никогда не узнаем всех подробностей истории жизни и смерти двух иноков, их связи с собором Петра Митрополита и Высоко-Петровским монастырем. Это достойно сожаления. Но первые находки 2016 г. позволили прояснить ряд старых вопросов хронологии надгробий Московской Руси, уточнить дату начала строительства первого каменного собора монастыря, возведенного итальянским архитектором Алевизом Новым, ввести в репертуар резных деталей ренессансного облика ранее неизвестный тип капители, не говоря уж о прекрасных образцах раннемосковской резьбы и лапидарной эпиграфики.

Л. А. Беляев


рис. 1. Надгробные плиты инока Феодосия (+ 1512 г.); сверху – плита второй-третьей четверти XVI века. Обе in situ


Рис. 2. Надгробие инока Феодосия: плита с надписью 1512 года


Рис. 3. Часть надгробия [инока] Епифания с надписью 1512 года (найдена в перемещенном состоянии)


Рис. 4. Часть надгробия инока Епифания второй-третьей четверти XVI в. (во вторичном использовании; ВПм-5, при издании изображение ретушировалось)


Рис. 5. Надпись надгробия инока Сергия второй-третьей четверти XVI в. с датой 1508 (1498?) г. (ВПм-4, прорисовка 1980 года)

Рис. 6. Фрагмент колонки (капитель), использованный как ножка северо-западного угла надгробия инока Феодосия